Реквием - Страница 70

– За что?! – перепугалась Лера. – Я ничего не сделала! Вы не имеете права меня задерживать.

– Отчего же-с? – прищурился Ольшанский. – Очень даже имею. У вас обнаружено кольцо, похищенное с места убийства, вы отказываетесь назвать мне имя человека, который вам его подарил, стало быть, вы знаете, что он к этому убийству причастен, и не хотите его выдавать. Это называется укрывательство и отказ от дачи показаний, на этот случай предусмотрена уголовная ответственность. Видите, как все просто. Вы, наверное, привыкли к тому, что с такой красивой девушкой, как вы, никаких неприятностей не случается, потому что никто не может перед вами устоять. Но вынужден вас разочаровать, это не тот случай. Уголовный кодекс на красоту внимания не обращает. Так что выбирайте, или имя – или камера. Вам что больше нравится?

– Он не убийца, – упрямо повторила Лера.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился следователь, – я готов вам поверить. Но вам придется мне это доказать. Пожалуйста, давайте попробуем не называть его имя, если вам так не хочется это делать, но вы должны быть убедительны и доказать мне, что этот человек не имеет к убийству Тамары Соловьевой никакого отношения. Итак, я вас слушаю.

Лера подавленно молчала. Она явно не ожидала такого поворота и не знала, что говорить.

– Я слушаю вас, слушаю, – нетерпеливо повторил Константин Михайлович. – Начинайте.

– Но я не знаю… Я не знаю, как это доказать, – пробормотала она, не глядя на него.

– Начнем с самого простого. Убийство Тамары Соловьевой было совершено восемнадцатого марта восемьдесят восьмого года. Где в это время находился ваш знакомый, подаривший вам кольцо?

– Откуда мне знать? Мы тогда не были знакомы. Это же было почти десять лет назад.

– Но ведь если он ваш близкий знакомый, то вы должны знать хоть что-то о его жизни до встречи с вами, – возразил Ольшанский. – Например, он вам рассказывал, что в конце восьмидесятых его вообще не было ни в России, ни в Москве, потому что он тогда работал за границей. Или, опять же к примеру, сидел в это время в тюрьме и совершить убийство никак не мог. Припомните-ка все, что знаете.

– Конечно! – Лицо Леры просветлело. – Я поняла, о чем вы говорите. Он не мог никого убить, потому что был в это время еще ребенком. Ему сейчас двадцать пять лет, значит, тогда было пятнадцать или шестнадцать. Вот видите, он не убийца!

– Я пока еще ничего не вижу, колонии для малолеток переполнены несовершеннолетними убийцами, так что возраст в данном случае не аргумент. Вот если бы ему было лет семь-восемь, я бы с вами согласился. А шестнадцать лет – возраст солидный. Кстати, где он рос, в Москве? Или, может быть, он вообще не москвич? Кто его родители, где они сейчас?

– Он… – Лера замялась. – Он сирота.

– Значит, он воспитывался в детском доме или интернате?

– Нет, он… Его родственник воспитывал, кажется. Или друг его родителей… Я точно не помню.

– Они жили в Москве?

– Да.

– Вот видите. Если бы они жили в Магадане, я бы вам поверил. Поищите еще аргументы, Валерия Геннадьевна, если хотите меня убедить. Вы видите, я с уважением отношусь к вашим чувствам и понимаю, что молодая женщина далеко не всегда может назвать имя своего возлюбленного, особенно если он женат и занимает видное положение. Я прав?

– Он не женат, – резко ответила Лера. – С чего вы взяли?

– Ну, голубушка, – картинно развел руками Ольшанский, – тогда я перестаю вас понимать. Я-то развожу тут с вами церемонии, стараюсь щадить вашу молодость, деликатничаю, выслушиваю вашу неумелую ложь, вместо того чтобы заниматься делом. Все, хватит, вы уже злоупотребляете моим хорошим к вам отношением. Или вы в течение пяти минут называете мне имя этого человека, или я вас задерживаю.

Настя поняла, что Ольшанский просто тянет время. Он мог бы остаться жестким и сухим, надавить на Леру, и она давно бы уже сказала ему все, что нужно. Конечно, раскалывал он ее по всем правилам профессионального искусства, но девочка совершенно не стоила таких усилий, она была слабенькой и неопытной, и заставить ее назвать имя было делом совсем несложным. Костя чего-то ждет. Но чего? Уж не звонка ли Короткова с какими-то новыми сведениями?

Она едва успела додумать мысль до конца, как зазвонил телефон на столе у следователя. Ольшанский снял трубку.

– Да? Да. Да. Вот даже как? Хорошо. Свободен.

Он положил трубку, снял очки, задумчиво покрутил их в руках и снова надел.

– Валерия Геннадьевна, как давно вы знакомы с Игорем Вильдановым?

Лера побелела, губы ее тряслись так сильно, что она, кажется, уже никогда не сможет произнести ни одного внятного слова.

– Я повторяю свой вопрос: когда вы познакомились с Игорем Вильдановым?

– Откуда вы знаете… – почти прошептала Лера.

– Какая разница? Знаю. Так когда?

– Давно.

– Точнее, – требовательно произнес Ольшанский.

– Три года назад.

– Вы снова лжете?

– Нет! – почти выкрикнула девушка и повторила чуть спокойнее: – Нет, я правду говорю. Три года назад.

– Это он подарил вам кольцо?

Лера низко наклонила голову, так что длинные волнистые волосы полностью закрыли ее лицо.

– Да, он.

– Когда?

– Ну… когда вы и сказали. В прошлом году, в честь поступления в институт.

– У вас близкие отношения?

– Да.

– И вы знали, что кольцо краденое?

– Нет! Честное слово, – Лера заговорила горячо и взволнованно, – я этого не знала. И я уверена, что Игорь тоже не знает. Он не убивал никого, он не может никого убить, он добрый и мягкий человек, у него нет врагов. Он же был совсем ребенком…